обещанная писанина. Вроде бы как "не в безделье только прошли эти две недели отсутствия" =)
ВиденияНа улице второй день шёл дождь, а я не выходил из дома. Земля во дворе становилась сырой и превращалась в грязь. Я так сильно не люблю грязь, у меня резкое отвращение к ней. Это может показаться смешным или эксцентричным, но я в такие дни не выхожу на улицу. Я просто сижу перед открытым окном и курю свои сигареты. Слушаю старую музыку, думаю над темой новой книги и курю. Да, я пишу книгу. Не одна ещё не издана, но я не теряю надежды и продолжаю писать. Постоянно отсылаю свои работы в разные издательства, но, обычно, даже не получаю ответы. Некоторые мои знакомые считают меня глупцом и вообще крайне странным человеком. Им не понять меня. Им совершенно не ясно почему такой высокий забор окружает мой дом. Почему я провожу здесь почти всё своё время и крайне редко бываю в городе. Им не ясен мой маленький мир. А меня пугает их большой. Вот такое недопонимание у нас с людьми. Знаете, вполне возможно, что именно поэтому и книги мои печатать никто не торопиться. В них, возможно, не сильно много художественного смысла, но в них есть настоящие люди. Люди, которых я никогда не знал, но так и не смог спасти, уберечь от неприятностей. Каждого такого человека я привык считать своим собственным горем. Именно поэтому главы моих книг носят их имена, а текст состоит из того, что я про них знаю. Многим это покажется совершенно глупым, но я так не считаю. Они будут всегда со мной, на белых листах бумаги.
Вот и сегодня я дописал новую главу, про нового человека. У меня это заняло совсем не много времени. Я и знал о нём всего лишь пару фактов и несколько подробностей трагедии. Это, в общем-то, всё. Совсем не много, если вдуматься. Но это очень важно. И я хочу, чтобы люди это понимали. Мне даже не очень то хочется славы и признания, объективов камер заглядывающих за мой высокий забор. Мне этого не нужно. Я просто хочу рассказывать истории про людей. Многие из них гораздо достойнее меня. Даже того меня, который бегал в три часа ночи по городу и пытался предотвратить трагедии их жизни. Сейчас я уже давно не бегаю и не пытаюсь. Я понял, что не в силах ничего исправить, что-то изменить. Я просто смирился. Я знаю, что не могу повлиять на ход времени. Что-то можно исправить сейчас, но невозможно изменить в будущем. Оно всё равно случится, через два часа и восемь минут, но обязательно случится. Тот дар, что у меня есть стал моим самым ужасным кошмаром и проклятием.
В наши дни всё стало очень простым, если человек не хочет покидать пределы своего мира. Всё можно купить и оплатить в Интернете. Это крайне странно, но можно купить даже туалетную воду. Если это твой постоянный выбор, то всё хорошо. Но если ты выбираешь что-то новое, то тебе остаётся только довериться человеку, написавшему рекламные строки к товару. Не доверяйте этим людям. Они сами не понимают о чём пишут и говорят. Их описание запаха не имеет ничего общего с тем, что есть на самом деле. У меня уже набралась большая коллекция разных флаконов, под каждым из них лежит небольшой кусочек бумаги, на котором написано описание вкуса. Но оно не соответствовало ни разу. Это не значит, что они плохо делают свою работу, продают не то, за что ты платишь. Нет, это не так. Просто даже в ощущении запаха мы слишком сильно не похожи. Только что я оплатил очередной заказ и жду пополнения своей коллекции новым ароматом, рекламный блок гласит «нежный и утончённый аромат поразит вас своей глубиной и вскружит голову окружающим. Лёгкие нотки ванили, смешанные с корицей и нашими лучшими образцами парфюма не оставят вас равнодушными». Будем искать ваниль и корицу, значит.
Пока я стукал по клавишам своего ноутбука и описывал очередного человека, мобильный телефон начал ездить по столу и трезвонить на всю комнату. Так звонко он играл, что умудрился перекричать мою громкую музыку. Это один из плюсов проживания в собственном доме – громкая музыка. Так громко, как я того пожелаю. Именно в то время, что я захочу. На телефоне красовалась фотография моей подруги. Она уже давно хотела заехать, но я всё твердил, что у меня нет времени. Это было враньём, но я не мог никого видеть. Мне нужно было дописать про того парня, с моста, и я не хотел прерываться. Но сейчас, не сними я трубку, она точно обидеться и мне это выйдет боком.
- Привет, снова занят? – сонно спрашивает она. Видимо снова работала допоздна.
- Нет, уже не занят. Заедешь сегодня? Угощу вином и поставлю пластинку Элвиса – я знаю, что она любит вино и обожает Элвиса. Против таких чар она просто не способна устоять. Мы оба это знаем.
- Знаешь ты чем меня подкупить. Жди через пару часов. И найди бокалы, прошу.
История с бокалами очень стара. Сначала я не мог разобрать коробки с посудой после переезда в этот город. Потом я не мог их найти в коробках. После чего я их убрал и не помнил куда. Это всё продолжалось очень долго. Всё это время мы были вынуждены пить хорошее вино из пластиковых стаканчиков. Таких, одноразовых и дешёвых. Если меня это совершенно не заботило и не смущало, то подругу тревожило сильно. Она просто не могла пить хорошее вино из такой посуды. Видимо, она более эстетически утончённа чем я. Но сегодня мы будем наслаждаться вином из человеческой, совсем не одноразовой посуды. Чудо свершилось, и я нашёл бокалы. Совершенно случайно. На чердаке. Не имею ни малейшего понятия как они там очутились, но они были именно там. Судя по слою пыли – давно.
Я убрал все свои листы и записи, что валялись на столе и рядом с ним. Даже подумал протереть пыль и полить тот цветок что она мне подарила, но у меня не осталось на это сил и я снова закурил, наблюдая за каплями дождя. Они медленно и неровно стекали по стёклам моей двери. Сильный дождь уже некоторое время превращает землю в кашу. Если бы это был бой и в нём считали очки, то дождь бы сейчас вёл с приличным отрывом. Он разделывал землю под орех и не щадил её.
Раздался звонок в ворота, а в камеру смотрела знакомая улыбка.
- Проезжай, сейчас спущусь.
Она по прежнему ездила на своём стареньком «жуке». Самая старая модель, постоянно ломающаяся классика. Она очень любила эту машину. Могла бы позволить себе и новее, но не желала с ним расставаться.
- Когда же ты мне уже расскажешь историю про этого «жука»? Ему самое место на свалке, дорогая. Попомни мои слова – он тебя подведёт в самый неподходящий момент.
- Отстань. Я люблю эту машину, а она любит меня. Понимаешь? Это взаимность, а её у меня в жизни не так уж и много – устало улыбается она и снимает очки от солнца. На улице льёт дождь, а на ней солнечные очки. В этом она вся. Старая машина и очки от солнца в дождь. Знакомьтесь, моя подруга.
- Не кипятись, всё ещё будет – примирительно поднимаю руки в воздух – взаимность должна быть не с железом, а с живым человеком…
- Не торопятся те, живые. Я бы и рада, но у меня взаимная любовь с этой машиной. Почему Iron Maiden, а не Элвис? Как же обещание? – шутливо надувает она губы.
- Сейчас всё будет, я держу свои обещания – улыбаюсь я ей и протягиваю бокал вина.
- Ого, бокал? Ты вырос в моих глазах! Даже знать не хочу где они были
- Это правильно, не стоит. Пойдём наверх, поставлю тебе твоего Короля.
В той комнате, что настоящие писатели зовут «кабинетом» у меня очень аскетическая обстановка. Только стол, кресло возле него, компьютер, акустическая система, стеллаж с книгами и кресло для чтения. Пару светильников я считать не стану. Она садится в кресло рядом с книжным стеллажом, а я усаживаюсь за стол. Сделав пару глотков вина и оценив новые книги, они принимается вопросительно смотреть на меня. Сейчас снова начнутся расспросы.
- И чтобы ты делал, если бы не твои родители и наследство? Ты бы с голоду умер, понимаешь?
- Нет, ты бы мне не позволила, я надеюсь – отшучиваюсь я.
- Кто знает. Всё пишешь свои истории?
- Да, что мне ещё остаётся? Я не могу бросить…
- Расскажи про последнего?
- Грабёж, девушка. У неё пытались отобрать сумку, но она не отдавала. Её просто зарезали. Представляешь? А в сумке даже не было денег. Только мобильный телефон и там сообщения от её погибшего мужа. Вот именно это она и не хотела отдавать. Дешёвый телефон, ничего особенного. Даже не продать, наверное. Но он был для неё дороже жизни. Разве это не прекрасно? Разве нет в этом некоторого волшебства? Она погибла за те крохи, что остались у неё от него.
- И как ты только живёшь с такими снами. Я искреннее не понимаю.
- Это не сны. Ты просто не веришь. Я же рассказывал всё, но ты всё равно не веришь – я устал с ней спорить на эту тему. Вполне понимаю, почему не верит, но так устал спорить.
- Ладно, хорошо хоть по городу бегать перестал. Я устала забирать тебя с участка по ночам…
- Да это было всего трижды! – обиженно, но улыбаясь произношу я.
- Это и не суть. Расскажи лучше, тебе пришёл ответ из той редакции? Им понравилась твоя книга?
- Нет, как и всегда – тишина. Никто не хочет печатать такое. Всем наплевать на этих людей и их жизни. Их истории полные трагизма и любви. Совершенной любви, как у этой девушки с телефоном.
- Заканчивал бы ты со своими историями. Напиши что-то по настоящему художественное, придумай что-то и напиши. Ты же можешь, я знаю. Продай пару книг и можешь дальше писать о своих снах или видениях.
- Я обязательно подумаю. Обещаю – говорю я и двумя глотками опустошаю свой бокал. Вопросительно смотрю на неё, словно спрашивая «ещё вина?», но она отрицательно качает головой. Ей уже пора, ей всегда пора.
- Не провожай, я сама дверь захлопну. Завтра заеду, если занят не будешь. Пока.
Посыльный приехал через час после отъезда подруги. Я успел выпить чуть виски. Дешёвое и странное виски. У меня есть бутылка дорогого и хорошего, но я его выпью только после того, как издадут мою книгу. Вот именно тогда я и напьюсь им. Пока что рано.
Как и ожидалось, аромат нового флакона оказался странным. Вполне приятный, но ноток ванили в нём нет. Совершенно ничего общего с ванилью, если честно. Снова мимо, снова не попал. Но я не теряю надежды. У меня уже столько разного парфюма, что хватит не на одну жизнь. Несколько тысяч долларов в виде вкусно пахнущей воды. Нужно начать раздаривать, отдавать. Для меня этого много и мне это совершенно ни к чему. Если только в плане коллекционирования, не более. Но я больше люблю музыку и книги. Под эти две страсти отведены помещения на первом этаже. Мне даже говорили, что я мог бы открыть свой магазин. Продавать под одной крышей музыку и книги. Но я не могу отдать кому-то свои, такие родные, книги. Здесь даже остались книги моих родителей. Такие старые, в несовременном переплёте и оформлении. В них осталась частичка моего детства, моих родителей. Я отлично помню, как папа читал это собрание Агаты Кристи и курил, вечерами. Он любил Агату Кристи. Любил детективы и ничего не мог с собой поделать. В старом доме было очень много книг, большая половина была именно детективами. Но я их не стал оставлять. Только самое лучшее и памятное, ничего другого. Иначе бы мне не хватило места для своих книжек. Мама моя очень любила музыку, она обожала Нила Янга. У меня много его пластинок. Целая коробка с Нилом. Я не могу сказать, что большой его поклонник, но, под настроение, люблю.
Проснулся я около половины четвёртого утра. Снова весь в поту и потерянный в пространстве. Уж больно реальные мои сны. Мои видения. Мои кошмары. Трагедии других людей. Мужчину скинули с крыши высотного дома за долги. За мелочь, в общем то. Но он был должен, он не мог отдать свой долг. За это его и убили. Просто выкинули как мусор с крыши. Он плакал, заливался слезами, когда свисал вниз головой. Рассказывал про дочь, которой нужна помощь, которая без него не справится, но его кредиторам было всё равно. Они отпустил его ноги и даже не посмотрели как он упадёт. Отпустили и ушли. Что там теперь с его дочерью? Кто она такая? Чем больна? Какая помощь ей может быть нужна? Нужно её разыскать, помочь. Нет, хватит уже. Напомогался. Больше не стану, я обещал себе. Хватит.
Без двадцати минут шестого я уже знал, как зовут дочь того мужчины. У меня уже был её адрес. Ей почти двадцать лет, учится на архитектора. Если верить моей информации, то ничем не больна, очень симпатична, не глупа. Нужно навестить и посмотреть на неё вживую. Съездить на похороны и выразить ей соболезнование, так будет проще и лучше всего. Меньше вопросов, проще завязать разговор. Я уже делал так пару раз.
Церемония проходила в местном крематории. Совсем не людно, человек двадцать всего, все одеты в чёрное, на некоторых дамах вуаль. Всё чинно и скромно. Последние почести усопшему, несколько слезинок по щекам и огонь. Все приличия соблюдены, а это главное в современном обществе. Дочь убитого было совсем не сложно отыскать. На ней тоже была чёрная вуаль, она, периодически, сушила глаза носовым платочком. Он был белого цвета, но обрамлён розовым кружевом. Так это выглядело неестественно, что она вся в чёрном и эта яркая, розовая, полоска цвета. Но выглядело крайне нежно. Что-то было в ней такое, неуловимое. Добрая и нежная печаль, наверное. Как бы странным это не казалось.
- Примите мои соболезнования – протягиваю ей руку для рукопожатия.
- Спасибо. А вы знали моего отца? Вы с его работы?
- Нет, мы с ним учились вместе. Я совершенно случайно узнал об этой трагедии и решил почтить его память своим визитом. Надеюсь что вы не против моего вторжения?
- Что вы, я только рада. Думаю что отец тоже был бы доволен. Сами видите, что людей собралось не так уж и много. Мы всем рады. Тут такое дело, что сами понимаете.
- Да, понимаю. Я бы хотел к вам заехать через пару дней и поговорить, с вашего позволения. Вы же не против?
- Конечно же, приезжайте. Мне будет очень интересно узнать, как вы познакомились с моим отцом, я всегда буду рада. Спасибо Вам ещё раз за то, что пришли – нужно не забыть и придумать историю про совместное обучение. Достоверную историю. Узнать где учился её отец, чтобы не вызвать подозрения.
Следующие два дня я проводил в кафе недалеко от своего дома. Мне здесь всегда очень нравилось. Домашняя обстановка, вкусная еда, минимум народа, приятная музыка из старого музыкального автомата. Здесь легко можно провести целый день, просто сидеть с ноутбуком и писать о чём-то. Иногда прерываясь на кофе и еду. Здесь подают удивительно вкусный черничный пирог. Я их не любил никогда, но вот именно в этом месте он потрясающе хорош. У меня такое чувство, что ем его здесь только я один. Но это и не важно. Очень вкусный пирог.
После автомобильной катастрофы, в которой погибли мои родители, а я чудом остался жив, мне и начали приходить образы что теперь всегда со мной. Именно в это время я и начал писать. Сначала просто дневник, потом книги. Я не бросил дневник, но он теперь живёт своей жизнью во всемирной паутине. Это крайне удобно, на самом деле. Закрываешь себя от всех, но всегда имеешь доступ. Можешь вспомнить свои мысли годичной давности и поразиться тому, что ничего не изменилось. Мне очень нравится сидеть в этом кафе и читать прошлого себя. Дополнять его, изменять, создавать другого. Это как поход к психологу. Написал – выговорился, выплеснул всё на белый фон и расслабился. Не плохая психотерапия, как по мне. Она мне помогает, я думаю. Я не слишком то откровенный человек, а здесь могу откровенничать и делиться. Пусть и сам с собой, но это лучше чем ничего.
Я приехал к ней через два дня, как и обещал. Уже готовый рассказывать смешные истории про то, как мы кутили с её отцом в колледже. Жили в одной комнате и знакомились с разного рода девушками. Но она не спрашивала ничего. И вообще была немного другой. Она внимательно слушала мои вопросы, медленно и не спеша на них отвечала. Словно нехотя, не желая пускать меня туда, где для меня нет места. Но я терпеливо продолжал общение и пытался узнать о ней больше. Мне было очень интересно, чем она больна и могу ли я ей помочь. Да и больна ли она, ведь её отец мог просто это выдумать. Чего только не скажет человек стоящий на грани смерти. Уже даже заглядывающий за эту грань.
Совершил я в её дом не один визит. Я начал бывать в том доме всё чаще и чаще. Меня просто к ней тянуло. Я совершенно никак не мог объяснить этого, но тяга была сильной. Совершено мной никак не контролируемая тяга. Приятное чувство собственного бессилия перед ней. Она не могла не замечать, какое влияние оказывает на меня, но никак не показывала этого. Я уж начал думать о своём сходстве с героем книги Ремарка, всё ждал, когда она меня назовёт Рудольфом, но этого не происходило.
Спустя три недели я уже был по уши в неё влюблён, но так и не узнал чем она больна. Мне оставалось только строить догадки на этот счёт и замечать изменения в её самочувствии. В такие дни у неё сильно портилось настроение и я старался свести пребывание в её доме к минимуму. У меня это получалось, но не так легко как хотелось бы мне. Моя жизнь была поделена на две части: время вместе и время в ожидании встречи. Нужно признать, влюбился я в неё как мальчишка. Я даже перестал замечать мои видения, не написал не одной новой главы, не сделал ни один новый заказ туалетной воды. Чёрт, у меня такое чувство, что я даже музыку слушать перестал. Только Нил Янг играл, время от времени. Не слишком часто. Я перестал читать, просто потому, что не мог от неё отвлечься. Я читал про Людовика IV, а думал только о ней. Словно наваждение, словно маниакальная идея. Всё о чём я мог думать – быть с ней. Я её желал. Совершенно одурманенным мозгом я её желал. Мне она была нужна больше воздуха, больше пищи.
Спустя полтора месяца я уже отчаялся и решил «будь что будет». Я махнул рукой и поцеловал её, когда она накрывала на стол. Она не отстранилась, не оттолкнула. Она обвила мою шею руками и впилась в мои губы с такой силой, что я испугался. Это было незабываемо. Совершенно потрясающее чувство. Чувство, что тебя и только тебя хотят больше всего в мире, больше самого мира. Если и может быть океан безумия, то мы явно тонули в нём. Эта ночь была совершенно особенной, настолько страстной и нежной, что в голове не осталось не одной мысли. Совершенно пустая голова, пустой взгляд, скользящий по её коже и улыбка на губах. Весь мир словно сузился и сфокусировался на ней. Это безумие продолжалось два дня. Два прекрасных дня. Всего два дня смогли наполнить смыслом всю мою жизнь. Я был в полной уверенности, что обрёл то, давно потерянное. То, что осталось навсегда в покорёженной машине. На той самой автостраде, где я должен был умереть.
Вернувшись домой я наполнил ванну и включил на весь дом Элвиса. Погружение в горячую ванну можно было сравнить только с раем на земле. Я был совершенно опустошён и обессилен, но я был счастлив. Я продолжал думать о ней, мне даже не нужно было закрывать глаза, чтобы её увидеть. Она всегда была рядом, в фантазиях, мыслях, мечтах. Я смотрел на журнал «National Geographic», а видел её. Мне пел Пресли, а я слышал её голос. Совершенное безумие. То самое безумие, от которого я не желаю лечиться. Помню, как твердил её имя, а потом уснул. Просто кончился заряд и я отключился.
Проснулся я резко, в холодной ванне. Со слезами на глазах. Это чувство похоже на падение с большой высоты. Неконтролируемое падение, без парашюта. Земли под ногами нет, холодок по всему телу, желудок прилипший к спине и одновременно поднимающийся к горлу, дыхание что перехватило и ты не можешь вздохнуть. Вот какое это было чувство увидеть её, в своих видениях. Теперь я знал, чем она больна. Она наркоманка. И вот в этот момент она умирает от передозировки. Я это знаю, я это видел. Ей уже невозможно помочь, но я звоню в скорую, вызываю блюстителей правопорядка и отправляю всех к ней. Пытаюсь дозвониться до неё, но у меня ничего не выходит. На мой взгляд, остаётся только один выход из положения. Закончить книгу и написать о ней. О такой прекрасной и такой больной. Совершенной для меня, хоть и на несколько дней, но сделавшей меня счастливым.
- Привет, не хочешь заехать в гости и выпить дорогого виски? – спрашиваю я в трубку у своей подруги.
- Опубликовали? Быть того не может – недоверчиво произносит она.
- Нет, не публиковали. Другой повод. Приезжай.
Она приехала уже через полчаса, видимо поняла, что что-то случилось. Я ей всё рассказал, дал прочитать последнюю главу своей последней книги. Она говорила, что я зря убиваюсь, а я лишь грустно улыбался. Она была права, наверное, но я не мог иначе. Я очень остро понимал, что ещё одна потеря это уже перебор. Но ничего не говорил, просто пил виски и иногда комментировал её слова. Играл Нил Янг, я медленно напивался дорогим виски, а подруга смотрела на меня грустными глазами. Говорила, что я ей нужен, что не всё кончено, ещё всё возможно и так далее. Я обнял её напоследок и поцеловал в висок. Поблагодарил за то, что она у меня есть. Пожелал хорошего ей дня и проводил до машины. Даже помахал на прощание, и расплакался, когда её машина скрылась за поворотом. Я уже знал, что мне делать. Я хорошо помнил про наградной пистолет моего отца. Я знал, что он мне может пригодиться и вот это время пришло. Настало время уходить, я уже готов к этому. Пусть это будет эгоистично, но я этого хочу.
На следующий день моя прекрасная подруга обнаружила письмо в своём почтовом ящике. Я его подписал и адресовал «Самой большой поклоннице Элвиса». В ящик его опустил человек из адвокатской конторы. Той самой, что занималась делами моей семьи, а потом и моими. Именно у них я и составил своё завещание. Одним из пунктов которого было это письмо. Я знал, что мой отец им доверял. Мой отец был мудрым человеком, я подумал, что и мне стоит им довериться. Я верил, что они меня не подведут, так и вышло. Письмо было доставлено.
«Привет.
Я знаю, что ты меня сейчас винишь в том, что произошло. Знаешь, ты имеешь полное право и я понимаю, что поступок крайне эгоистичен, но я больше не мог. Ты не совсем понимала мои видения, но это не сны. Я видел ту катастрофу, в которой умерла большая часть меня. Видел, но не придал ей значения. Я бы мог предотвратить её, мне теперь кажется, что всё последующее было наказанием. Потому что тогда я мог бы всё предотвратить, если бы придал чуть больше значения, если бы не был так занят собой и своими мыслями. Прости меня пожалуйста, за всё. Я знаю, что друг был из меня не слишком то хороший. Что часто витал в своих фантазиях и мыслях, больше времени и внимания уделял тем людям, что уже ушли, а не тебе которая всегда была рядом. Я, правда, всегда тебя очень ценил и любил. Всем своим существом, честно. Но я больше не могу так. Каждый день проживать все те события, что хотел бы забыть. Для меня это очень плохо. Слишком тяжело. Это как большая платформа, которая давит и гнетёт с каждым днём всё больше. Ты сейчас подумаешь «слабак». Наверное, ты и права. Но я много лет вынашивал надежду на светлое продолжение своей тёмной жизни. И вот, я получил это продолжение. Словно подарок судьбы. Жаль, что он оказался таким недолговечным. Я знаю, что на этом всё и кончится. Больше не будет никогда света и счастья. Возможно, что это очень глупо, но я это знаю. У меня это стучит маленьким молоточком боли в голове. Не вини меня, пожалуйста. Ты единственная кто у меня был и кто остался. Я бы очень хотел, чтобы ты не испытывала ко мне злости, обиды, чтобы не забыла никогда. Всё что у меня есть, будет теперь твоим. Завещание составлено ещё год назад, на самом деле. Но я бы хотел особенно выделить несколько вещей для тебя. В первую очередь это моя коллекция парфюма. Я понимаю, что как не осознавал истинный вкус этой воды, так и не осознал до конца всю важность тебя для меня. Я даже не сомневаюсь, что понял всё на свете в последний свой вдох. Но теперь это уже и не важно. Твоё право распорядится ей - как тебе будет угодно. Я просто хочу, чтобы она стала твоей, пусть даже на пару дней. Не важно, правда. Так же я хочу выделить вещи моих родителей. Детективы моего отца, пластинки мамы. Ты сама знаешь, какие именно. Вся коллекция Элвиса давно перевязана красной ленточкой и ждёт тебя. Слушай на здоровье, я знаю, как ты его любишь. Что делать с домом и другими моими вещами – решать тебе. Я бы не обиделся на любой выбор, так что поступай как тебе виднее.
Напоследок я бы ещё раз хотел извиниться за всё. Знаешь, я всегда тебя очень любил. Прощай, моя хорошая. Навсегда твой В.
p.s. В свою последнюю книгу, я добавил ещё одну главу. Про себя. Попробуй её опубликовать, умерший автор может стать неплохой pr-компанией. Сама понимаешь. Если выйдет, то посвяти её моим родителям и распей бутылочку дорогого виски, в память о них и обо мне. О тех, кто упомянут на её страницах. Они этого заслужили. Спасибо тебе и за это, моя милая.»