иногда, я выпадаю из своего антисоциального скафандра и мне хочется общаться, встречаться, ходить с кем-то рядом. Это бывает не слишком часто и продолжительность не слишком велика, но такое случается. Я так по идиотски начинаю улыбаться в эти моменты, а тот бурчащий в моей голове, непременно произносит нечто вроде "и зачем? Всё равно не надолго...вспышка". Но и ему я тоже улыбаюсь. Не стоит думать только, что такой момент у меня сейчас, да. Хотя...я бы пожалуй испил вкусный чай фруктовый в приятном месте. Если подумать, то я был бы вовсе не прочь. Только не противный и химический, а вкусный и фруктовый. Чтобы не вонял он на три тысячи километров(сверх важное условие).
Я так поглядываю на окружающих и меня не слабо впечатляет их вера в свои влюблённости. Как вы так все умеете? Ума не приложу. Вы уже научите или не выпендривайтесь, ок? Спасибо. А то я, может быть, тоже не прочь скучать в ночи о ком-то и улыбаться идиотом при встрече.
Кстати, про идиотов. Я думаю, что нашёл себя в серии писанины под грифом "записки сумасшедшего". Не, правда, я думаю, что это прям моё. Не знаю, что из этого выйдет и удастся ли добиться более рваного и выносящего содержания, но я попробую. И да, судя по моему дневнику - должно выйти.
Записки сумасшедшего. Утро.Утро было промозглым, серым и липким. Снова мерзкие капли обволокли всё тело и сковали движения. Каждая попытка выпрямить руку, согнуть ногу заканчивается треском в ушах. Я слышу, как лопается моя липкая кожа. Весьма своеобразное ощущение, если честно. Многие месяцы, просыпаясь именно так, ты начинаешь понимать всю их прелесть. Ты чувствуешь себя ещё живым, находящимся здесь, а не где-то далеко за призмой времени и пространства. Тебя ещё могут ударить, унизить, ты можешь совершить проступок и убить. Ты всё это можешь. Да, я подобен Богу, когда решаю жизнь букашки, что уж там до человеческих судеб. Я их беру в руки, играю ими, как марионетками в театре, подбираю нужную музыку и заставляю плясать. Именно так, как я хочу это видеть, именно под те мелодии, что мне так милы. Пусть пляшут под звук моей трещащей кожи, пусть изогнутся в движении под разрушение моих тканей и вопли, вырывающиеся из моей глотки.
За окном светит солнце и лето в самом разгаре. Все такие довольные направляются к пляжу. Шорты, майки… Мне же по-прежнему нестерпимо холодно и я кутаюсь в огромных размеров свитер, надеваю кофту с капюшоном поверх и пару носков на ноги. Ставлю чайник и делаю пластинку громче, чтобы дрожали стёкла и не был слышен свой собственный голос, чтобы не были слышны звуки ломающихся дорожек мозга, всей это пакости, что проживает внутри.
Кофе обжигает, но совсем не греет. Даже вливая в него коньяк в диких пропорциях – я ничего не чувствую. Ни привкуса алкоголя, ни разливающегося тепла по телу – ничего. Вакуум сознания шепчет, что это мои трудности, но я кричу и бью кулаком в стену, ударяю ладонью по столику из стекла и он рассыпается мелкими осколками на пол, сквозь звон я ощущаю боль в ладони и вижу красное, стекающее по пальцам и пачкающее всё вокруг. Я заливаю краской пол и мебель, оставляю смешные следы на стенах, когда иду в ванну, пачкаю белый кафель и его окружение, но чувствую боль. Я могу поспорить, что почувствовал бы даже благородный привкус коньяка, если бы он не кончился ещё вчера вечером, если бы я не допил этот мерзкий кофе уже сегодня. Я бы точно смог почувствовать и ощутить его на кончике языка, сквозь дёсны и язвочки он проник бы внутрь и всасывался, всасывался, всасывался, пока не сожрал бы меня целиком. Он бы это делал, а красное бы кипело внутри меня, бурлило и заставляло греться моё тело, оно бы заставляло снимать всю тонну одежды с себя и подставлять липкую кожу солнцу. Довериться ему, отказаться от симуляций и вернуться к натуральному. Чёрт, я так этого желаю, что готов бежать в магазин и воровать. Воровать, только бы снова почувствовать всю эту теплоту, весь этот свет внутри, всё это проклятое утро.